1. Первого января 1993 года Чехословакия была формально разделена на два государства: преимущественно чешскую Чешскую Республику (Чехию) и преимущественно словацкую Словакию. Несмотря на то, что все авторы, о которых идет речь -- чешские, многие из описанных учреждений (например, премия имени Карела Чапека) были, по крайней мере номинально, открытыми как для чешских, так и для словацких авторов. Большинство общественных условий, которые сформировали научно-фантастический фэндом в Чешской Республике при тоталитаризме, были также общими со Словакией. Рано говорить о том, разойдутся ли чешский и словацкий фэндомы, и если да, то в какой степени, теперь, когда их разделяет международная граница, но пока что отношения чрезвычайно теплые.
2. Карел Чапек достаточно хорошо известен, чтобы не нуждаться здесь в представлении.
Ян Вайсс — автор классического футуристического фантастического романа «Дом в 1000 этажей» (“Dům o tisici patrech”, 1929), доступного в немецком и французском переводах, но не в английском.
Он также написал несколько томов рассказов
и второй фантастический роман «Спящий в Зодиаке» (“Spáč ve zvĕrokruhu”, 1937),
который так и не был переведен на другие языки: один из его лучших рассказов 1920-х годов “Apoštol” был опубликован на английском языке под названием “The Apostle”, -- “Fantasy Macabre” 13, 1990, 2-6.
Йозеф Несвадба – самый известный из ныне живущих писателей-фантастов в Чешской Республике: его дебютный сборник рассказов «Смерть Тарзана» (“Tarzanova smrt”, 1958) произвел фурор после первой публикации и положил начало современной чешской научной фантастике.
За ним последовали несколько сборников рассказов и несколько романов.
[
Его основной сборник на английском языке — «По следам отвратительного снежного человека» (“In the Footsteps of the Abominable Snowman” --London: “Victor Gollancz”, 1970), в Америке издан под названием «Потерянное лицо» (“The Lost Face” -- NY: “Taplinger”, 1971).
(Откровенно говоря, меня весьма удивило, что госпожа Ева Гауcерова ни словом даже не обмолвилась о Людвике Соучеке [Ludvik Souček, 1926 – 1978] и Франтишеке Бегоунеке [František Bĕhounek, 1898 – 1973]. W.)
3. Тем не менее, существуют некоторые существенные различия в способе организации фэндома в Восточной Европе, в частности, его зависимость от местных клубов любителей научной фантастики, а не от индивидуальных связей.
Краткое изложение первого из трех названных романов на английском языке можно найти в рецензии Яна Дьюлика в журнале “Kosmas: Journal of Czechoslovak and Central European Studies” 4:149-55, Winter 1985.
5. Иван Кминек «Утопия, лучшая версия» (Ivan Kminek “Utopie, nejlepši verze” Praha: “Středočeské nakladatelstvi a knihkupectvi”, 1990).
6. После революции Новотный опубликовал еще два сборника: «Тень Брэдбери» (“Bradburyho stin” Brno: “AF 167”, 1991) и «Рамакс» (непереводимый неологизм) (“Ramax” Brno: “AF 167”, 1992).
Первый из сборников содержит рассказы, исключенные из сборника «Неудачная посадка».
7. Йосеф Е. Кворецкий, который прочитал оригинальную рукопись в 1960-х годах, когда он еще жил в Чехословакии, комментирует это несоответствие в статье «Панорама чешских писателей (состоящих в профсоюзе)», “World Literature Today” 57:50-53, зима 1983 года. Текст оригинальной, неподцензурной версии романа был в конце концов опубликован под названием «Первый доклад из Праги» (“Prvni zprăva z Prahy” Praha: “Odeon”, 1992).
(Фамилия автора статьи «Панорама…», вероятно, здесь искажена – мне не удалось ее правильно извлечь из того текста, который был в моем распоряжении. W.).
8. «Тысячелетие» также пострадало от огромных задержек в своей публикации, в конечном счете появившись в сокращенном виде в виде сериала в журнале “Ikarie” (11/91-1/92). Роман был опубликован в виде книги в октябре 1992 года (Praha: “Golem”, 1992).
9. Более подробное описание НФ-самиздата в Чехословакии, подготовленное Ярославом Ольшей-мл. (Jaroslav Olša, jr.) под рабочим названием «Самиздат и фэнзины, издаваемые знатоками и клубами любителей научной фантастики в Чехословакии», готовится к выходу в журнале славистики «Славия» (“Slavia”, Praha).
10. Вильма Кадлечкова «На границах Вечноого» (“Na pomezi Eternaalu” Praha “Winston Smith”, 1990).
11. Речь идет о работах Гохмана «Йелени Брод» («Jeleni Brod» (имя собственное) Дублин: “Index”, 1971),
и нескольких работах Бонди, особенно «Увечные братья и сестры» (“Invalidni sourozenci” Toronto: “68 Publishers”, 1981).
Обсуждение произведений Гарничека на английском языке см. Paul I. Trensky, "Harniček's Maso as a Dystopia," Czechoslovak and Central European Journal 8:117-27, Summer/Winter 1989.
12. Джордж Уокер «Меч короля Д’Сала» (George P. Walker “Meč krăle D'Sala” Praha: “Ivo Železný”, 1991). Ева Гаузерова «Сумасшедшая» Eva Hauserova “Cvokynĕ” Praha: “Ivo Železný”, 1992).
13. Замечу, что фэнтези Джорджа Уокера – неплохой образец своего жанра: в нем полно экшена, но также и хороших и остроумных шуток.
14. Например, “AG Kult” (теперь переименованный в “Classic”), издавший серию «Основание» Айзека Азимова на чешском языке и издающий сейчас книги Роджера Желязного (хотя некоторые из их переводов имеют очень плохие отзывы), и “Najăda”, специализирующаяся на второсортной французской научной фантастике, так как у них выгодный контракт.
15. Название журнала взято из дореволюционного фэнзина Ольши “Ikarie XB”.
16. Чехословацкие фэны впервые узнали о киберпанке из лекции, прочитанной Ондржеем Неффом на Парконе (Parcon, чехословацкий национальный съезд любителей научной фантастики), в 1987 году. Хотя Нефф придерживался мнения, что киберпанк не имеет особого смысла в стране, где даже телефоны не работают, последующие события показали, что чехи проявляют удивительную склонность к этой форме.
17. Киберпанковские рассказы Прохазки собраны в книге «Создатели времени» (“Tvŭrci času” Praha: “Winston Smith”, 1991).
18. Английский перевод «Они» ("Они" “Ikarie” 3/91), одного из ее самых «щекотливых» рассказов, готовится для американского эмигрантского литературного журнала “Yazzyk” (Прага), 3, Spring 1994.
3. После бархатной революции (1989). Внезапная свобода, обретенная следом за событиями 1989 года, не привела автоматически к улучшению качества публикуемого, напротив, на рынке существует почти бездонный спрос на продукцию. Так что сейчас относительно легко опубликовать книгу, почти любую книгу, но гораздо труднее жить писательством. Один из примеров: в 1991 году Иво Железный опубликовал авантюрную фэнтези Иржи Прохазки (под псевдонимом Джордж Уокер/George Walker) общим тиражом 70 000 экземпляров. В 1992 году то же издательство выпустило мой феминистский научно-фантастический роман «Сумасшедшая» (“Cvokynĕ”) тиражом в 3000 экземпляров (12).
В обоих случаях гонорар составлял одну крону за экземпляр, так что вполне возможно, что «Джордж Уокер» мог бы жить за счет своего творчества (выпуская одну или две книги в год), но для меня писательство — это чистая роскошь (13).
За последние два года появилось еще несколько издательств, основанных бывшими издателями самиздата из фэндома: “Novă vlna”, “Winston Smith”, “Laser”, “AFSF”, “Exalticon”, “Cernă planeta”. Они предпочитают публиковать переводы англо-американской научной фантастики, но не отвергают полностью произведения наших отечественных писателей.
У нас также есть несколько специализированных научно-фантастических издательств, которые до революции никогда не имели ничего общего с фэндомом, но с тех пор обнаружили, что научная фантастика имеет большой коммерческий потенциал. В основном они поставляют на рынок только переводы произведений иностранных авторов (14).
Сила рынка настолько велика, что было бы иллюзией думать, что мы можем свободно создавать то, что хотим. Еще несколько лет назад можно было спокойно жить на относительно небольшой доход от непыльной работы в какой-нибудь конторе, а в рабочее время — вместо болтовни или выпивки — писать сколько угодно научной фантастики. Сегодня вы, как правило, должны действительно работать, чтобы зарабатывать на жизнь, и у вас гораздо меньше свободного времени для писательства в качестве хобби. Некоторые люди реагируют на это, сочиняя триллеры за деньги, чтобы поддержать свою более литературную работу. Примерами являются Йоcеф Пециновский и «Джордж Уокер»/Иржи Прохазка (Jiři Prochazka, род. 1959).
В течение двух лет, с 1990 года до весны 1992 года, я работала редактором нашего главного профессионального научно-фантастического журнала “Ikarie”, который был основан в 1990 году Ондржеем Неффом,
Ярославом Ольшей-младшим (Jaroslav Olša Jr, род. 1964),
Иваном Адамовичем (Ivan Admovič, род. 1967)
и другими фэнами (15).
Мне было интересно там работать. Журнал имеет относительно большой тираж (30 000 экземпляров в месяц) и восторженную и воодушевляющую читательскую аудиторию, в основном юношей, желающих читать приключенческую или техническую научную фантастику. Я занималась в основном редактурой отечественной научной фантастики и чувствовала, что, хотя у нас есть относительно неплохие писатели научной фантастики, на профессиональном уровне им не хватает идей. Многие из рассказов и повестей были попросту плагиатом, или непродуманными историями о каком-то животном-людоеде на чужой планете, или побасенками о мире, разрушающемся после экологической катастрофы, и т.д. Короче говоря, в них было полным полно клише. Когда мне довелось сравнить нашу научную фантастику с рассказами австралийских и голландских писателей, у меня сложилось впечатление, что наши начинающие писатели почему-то не в состоянии создать свой собственный выразительный, чистый мир. Как будто они не осознают, как много нужно думать, прежде чем начать писать.
4. О темном будущем нашей научной фантастики. Возможно, мы все ищем свою идентичность в эти времена. По крайней мере, очень сложно определить, какое направление является наиболее интересным или значимым в нашей нынешней научной фантастике -- новое или устоявшееся.
Мы до сих пор не усвоили ни одной новой проблемы, о которой стоит думать, стоит злиться из-за нее или ее бояться. Мы больше не хотим читать, писать или думать о тоталитаризме. Но какова наша следующая большая тема? Никто на самом деле этого не знает.
Весьма модными на данный момент являются чешские имитации киберпанка (16). Это движение, с его акцентом на компьютеры, искусственный интеллект и новейшие медицинские технологии, все еще кажется нам очень современным, хотя в Америке оно постепенно устаревает. Самым успешным нашим писателем киберпанка, безусловно, является Иржи Прохазка (когда он не пишет фэнтези под псевдонимом Джордж Уокер),
это, пожалуй, единственный из наших авторов научной фантастики, кто может писать искренне в панковском ключе (17). Другие писатели, которые связаны с киберпанком, — Ян Полачек
и Иван Адамович.
Помимо течения киберпанка, существует очень сильное направление жанровой фэнтези или чего-то среднего между фэнтези и научной фантастикой (примерами могут служить произведения Ярослава Йирана [Jaroslav Jiran, род. 1955], который заменил меня в журнале “Ikarie”,
и Йосефа Пециновского). Эти авторы пишут романтические истории с четкими сюжетами, обычно о борьбе между Добром и Злом, как в сказках. Люди романтичны и наслаждаются ими, но, конечно, они, эти истории, немного эскапичны. Новые миры, построенные этими авторами, почему-то недостаточно новы...
Есть еще несколько человек, которые пишут о том, что их действительно интересует, о современных проблемах. Самый яркий пример – Карола Бидерманнова. Хотя она также пишет традиционные жанровые фэнтези, когда представляется возможность, ее лучшие произведения — это довольно радикальная феминистская научная фантастика.
Благодаря своему игровому подходу она способна писать все то, что люди хотят читать (или, наоборот, не хотят читать -- чтобы их спровоцировать): проводить фрейдистский анализ абсолютно любого текста, сочинять злобные антиклерикальные и антитрадиционалистские научно-фантастические рассказы, произносить феминистские обличительные речи. Она даже обещает опубликовать несколько историй о лесбиянстве, которое является совершенно запретной темой для чешских писательниц (18).
Другие люди, кажется, испытывают трудности с поиском новых тем, новых сюжетов и новых мотиваций для своей научной фантастики. Например, роман, получивший премию Карела Чапека в 1992 году, был очередной вариацией киберпанка, смесью религиозных и компьютерных мотивов, которую так любят наши фанаты, блестяще написанной, но качественно отнюдь не новой.
Возможно, это нормально. Пожалуй, большинству наших читателей нужно что-то вроде романов Вильмы Кадлечковой, фэнтези Йирана и Прохазки или пафоса Новотного. Возможно, людям нужно вернуться к своим историческим культурным корням, обновить в себе традиционные, вечные человеческие ценности, прежде чем они смогут приобщиться к современным западным культурным тенденциям. Внедрение почерпнутых из газетных заголовков «современных капиталистических» проблем в глубины наших душ, вероятно, займет несколько лет.
БЛАГОДАРНОСТИ. Ранняя версия этой статьи была прочитана в виде лекции в Лондонском университете на конференции «Восточноевропейская литература в переходный период» в декабре 1992 года. Автор выражает признательность Британскому Совету за помощь, которая сделала возможным ее приезд на конференцию. Английский текст подготовлен автором и Сирилом Симзой (Cyryl Simsa).
В качестве предисловия к следующей статье – о современной (на 2010 год) чешской и словацкой фантастике – размещу-ка я здесь вот это вот.
В 1994 году в журнале “Science Fiction Studies” (см. “SFS” # 63, vol. 21 [Issue 2], p. 133—140, July) была опубликована статья чешской писательницы и журналистки Евы Гауcер(овой) (Eva Hauserová) (информацию о писательнице см. в этом блоге по тэгу «Гаусерова Е.»), которая носит название:
НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА в ЧЕХИИ и БЫВШЕЙ ЧЕХОСЛОВАКИИ: РАДОСТИ и РАЗОЧАРОВАНИЯ НОВОГО КОСМОПОЛИТИЗМА
(Science Fiction in the Czech Republic and the Former Chechoslovakia: The Pleasures and the Disappointments of the New Cosmopolitanism)
1. Мой личный опыт в коммунистические времена. В 70-х годах, в худшее время «нормализации» и тоталитарного правления в Чехословакии (см. примечание 1), я решила, что хочу стать писателем. И начала с того, что попыталась писать реалистическую прозу в соответствии с мейнстримной литературной традицией и отправлять свои рассказы в те немногие журналы, которые пережили чистки ранних 70-х годов. В конце концов некоторые из них были опубликованы, некоторые даже заняли призовые места в конкурсах для «молодых, перспективных» писателей, но на этом все.
Появились барьеры, которые я не смогла преодолеть. Официальные издательства хотели чего-то такого, что было трудно определить или выполнить, даже если бы у вас хватило на это желания: прокоммунистического, но не очень, так как в противном случае это было бы смешно; позитивного и оптимистичного, но только в ограниченном смысле, так как слишком большой оптимизм был бы подозрительным; похожего на реальный, но на самом деле альтернативного мира со своими законами, значительно отличающимися от наших. Этот "альтернативный" мир был совершенно серым, а «реалистические романы, посвященные современному обществу», опубликованные в 70-х годах, были совершенно нечитаемыми. Некоторые люди смогли как-то справиться с этими официальными требованиями: например мой друг, сценарист, писал на очень личные темы – «семья, внутрисемейные отношения, дети и т.д.», но это было не для меня. Меня интересовали более широкие проблемы общества: то, как манипулируют людьми, вся эта атмосфера удушающей унылости, пустоты и бесцельности жизни; демагогия; гротескные потемкинские деревни, в которые никто не верил.
Поэтому я сделала то же самое, что делали и многие другие начинающие писатели: обратилась к научной фантастике. Этот жанр позволил нам не только более открыто говорить о нашем обществе, но и экстраполировать, моделировать, преувеличивать, нагнетать, конструировать альтернативные общества с теми характеристиками, которые нас интересовали. Возможность публикации чего-то такого появилась в самом конце 70-х, после некоторой либерализации в нашей так называемой «культурной политике», и к середине 80-х стала обычным явлением.
Все писатели того поколения, которое начало публиковаться в конце 70-х, читали научно-фантастические книги в детстве (Жюль Верн, конечно, плюс Иван Ефремов, Станислав Лем и Рэй Брэдбери, легко доступные в наших книжных магазинах), и это облегчило им переход к научной фантастике. У нас также была своя научно-фантастическая традиция заложенная Карелом Чапеком (Karel Czapek, 1890–1938),
Яном Вайсcом (Вейссом) (Jan Wejss, 1892–1972)
и Йоcефом Несвадбой (Josef Nesvadba, р. 1926) (2);
эта отечественная научная фантастика была по большей части глубоко гуманистической, даже образовательной, концентрируясь на проблемах общества (как правило, писатели размышляли над тем, как сохранить общечеловеческие ценности в каком-то «отчужденном» или «сверхтехнологизированном» будущем). У нас не было ничего похожего на американскую традицию индивидуалистической, авантюрной научной фантастики.
2. 80-е годы: официальные и неофициальные публикации научной фантастики. В начале 80-х годов, как только появилась возможность публиковать больше научной фантастики, появились две ее ветви: одна в официальных издательствах, а другая среди организованных групп фэнов и прочих любителей, что можно, пожалуй, назвать местным вариантом фэндома (3).
В это же время к научной фантастике обратились многие писатели литературного мейнстрима, они сделали это по тем же причинам, что и новые писатели, а также, возможно, по более оппортунистическим причинам – такая литература хорошо продавалась, была по-настоящему популярной и привлекательной для наших читателей. По-своему модной. Например, Владимир Парал (Vladimir Páral, род. 1932), один из самых популярных официальных писателей литературного мейнстрима,
в начале 80-х годов написал серию из трех научно-фантастических романов, в которых пытался разобраться с экологическими проблемами, дилеммами общества потребления и даже феминизмом (4).
Другим «оппортунистом» был Эдуард Мартин (Eduard Martin, род. 1951), чьи книги внешне использовали атрибуты научной фантастики, но на самом деле имели очень милую, поэтическую атмосферу и напоминали некий утонченный, безобидный социальный роман XIX века.
Мое личное мнение таково, что они заменили женские романы, которые в то время у нас не публиковались. Мартин пользовался огромным успехом среди читательниц.
Тем не менее, в большинстве культурных обществ фундамент публикаций научной фантастики закладывают журналы, а в Чехословакии издание каких бы то ни было новых журналов было запрещено секретным постановлением нашего Министерства внутренних дел. Издатели пытались обойти этот запрет, публикуя более или менее периодически издаваемые антологии. Первым редактором, который это сделал, и действительно незаурядной личностью, был Иво Железный (Железни) (Ivo Železnỳ, род. 1950) из коммунистического издательства «Свобода/Svoboda», который успел издать несколько антологий рассказов неизвестных, самодеятельных авторов, которых он нашел в нашем фэндоме.
То же самое делал и Войтех Кантор (Vojtĕch Kantor, род.1931) из издательства «Молодой Фронт/Mladă Fronta».
Он попросил Зденека Рампаса (Zdenek Rampas, род. 1956), одного из главных организаторов нашего фэндома,
привезти ему несколько интересных рукописей, и таким образом в этих антологиях появились новые имена, такие как Иван Кминек (Ivan Kminek, род. 1953),
Йосеф Пециновский (Josef Pecinovský, род. 1946)
и Ян Главичка (Jan Hlavička, род. 1951),
вместе с уже хорошо известными официальными авторами мейнстрима, такими как Ярослав Бочек (Jaroslav Boček, род. 1932)
и Яна Моравцова (Jana Moravcová, род. 1937),
и признанными авторами научной фантастики, такими как Ярослав Вейс (Jaroslav Veis, род. 1946)
и Ондржей Нефф (Ondřej Neff (род. 1945).
Большинство из этих историй казались очень хорошими в то время, но сегодня они выглядят немного устаревшими.
Эта устарелость связана с нашим общим ощущением в начале 80-х годов, что единственная тема, о которой стоит писать, — это тоталитаризм. Я сама чувствовала, что мне не нравится любая научная фантастика, которая не касается темы манипуляции людьми, механики тоталитарных режимов.
Нашим лучшим научно-фантастическим романом, посвященным этой теме, стала книга Ивана Кминека «Утопия, лучшая версия» (“Utopie, neilepši verze”). Она была написана в 1986 году, но ее публикация настолько затянулась, что в итоге появилась только после революции (1990), и ее почти никто не заметил (5). Если бы роман был опубликован до революции, все бы были от него без ума!
Похожая судьба сложилась и у моего собственного сборника рассказов «Hostina mutagenů» («Пир мутагенов»). Мы начали его готовить в 1988 году (опять же в издательстве «Свобода»), и на тот момент он казался очень провокационным, авангардным проектом. Когда в 1992 году книга была опубликована, она выглядела лишь эзотерической и экстравагантной, не очень легкой для чтения и полностью посвященной тоталитаризму, что сегодня кажется скучным.
Наряду с осознанно политическими НФ-писателями, была еще одна группа писателей, которые обошли тему тоталитаризма, но все равно были популярны среди поклонников НФ. Самым известным примером, пожалуй, является Франтишек Новотный (Новотни) (František Novotný, род. 1944), главными темами которого являются героизм покорителей космоса и увлечение отношениями между человеком и Богом, между человеком-творцом и роботами, его разумными творениями.
Новотный продолжает писать в том же духе и после революции, только теперь у него нет этих ужасных трудностей с введением в текст, например, группы роботов, обожающих человеческую Мадонну, или других «религиозных» мотивов, которые были столь неприемлемыми для коммунистических надзирателей. Сборник Новотного «Неудачная посадка» («Nešt’astne přistăni»), вышедший в 1988 году, является хорошим примером книги, которая долгое время удерживалась в государственном издательстве «Чешский писатель» (“Československi spisovatel”) и в конце концов была сильно искалечена при издании путем исключения наиболее острых рассказов (6).
Новотного обожают многие наши поклонники научной фантастики. Его смесь компьютерных технологий, религии и философских утверждений о человеке-завоевателе – «его воле, прогрессе и будущем» – кажется им привлекательной, но писательский стиль Новотного тяжеловесен и неясен, а в глазах западных читателей его идеи, вероятно, немного устарели.
Нестор нашей научной фантастики, Йосеф Несвадба, также, по-видимому, был огорчен вниманием цензора в семидесятых и восьмидесятых годах: его роман «Тайный доклад из Праги» (“Tainá zprăva z Prahy”), написанный в 1968 году, пришлось несколько раз переписывать, а когда он наконец вышел в 1978 году из печати, это была совсем другая книга (7).
Самый популярный писатель научной фантастики поколения, последовавшего за поколением Несвадбы, Ондржей Нефф, сосредоточился на технической фантастике о героях, которые суровы, одиноки и немного отчуждены в поисках идентичности, которую они маскируют под мачо-внешностью.
В его произведениях много технических деталей, предвосхищений реальных фактов (например, в его романе «Тысячелетие/Мilénium», написанном в 1986 году, описывается именно компьютерная война по типу войны Персидского залива) и кровавых авантюрных сцен, поэтому его популярность среди читателей-подростков вполне заслуженна (8). После 1989 года он на некоторое время перестал писать научную фантастику, потому что был слишком занят своей повседневной работой, но в последнее время снова начал лихорадочно творить. Кажется, он ищет что-то вроде философского послания, некий «последний штрих», который выразил бы или объяснил бы смысл его писательства.
Несмотря на то, что фэндом был связан с официальными публикациями научной фантастики через антологии и другие каналы, в нем было много активных авторов, которые вообще не публиковались официально либо потому, что слишком уж экспериментировали или провоцировали, либо потому, что им не хватало литературного мастерства, либо потому, что были просто-напросто слишком уж молодыми (в качестве примеров назову Зденека Пава [Zdenĕk Păv, род. 1959],
Яна Ошчадала [Jan Oščádal, род. 1949], Иржи Ольшанского (Ольшански) [Jiři Olšanský, род. 1950], Иржи Прохазку [Jiři Prochăzka, род. 1959], Каролу Бидерманнову [Carola Biedermannová, род. 1947], Вильму Кадлечкову [Vilma Kadlečkova, род. 1971]. Многие из этих авторов предпочитали публиковаться в специализированных фэнзинах и самиздате.
Характер научно-фантастических фэнзинов и научно-фантастического самиздата до революции был не совсем таким, как у запрещенных, диссидентских. Напротив, многие из них пытались спрятаться за каким-либо официальным ярлыком или организацией (чаще всего это была группа с особыми интересами Социалистического союза молодежи или университетское общество). Однако этот полуофициальный статус приносил свои проблемы. Иногда чиновники начинали что-то подозревать или раздражаться и запрещали отдельный фэнзин или клуб, и в этом случае таковые исчезали, хотя вскоре после этого всегда появлялись некие новые виды деятельности, словно грибы из мицелия. Существовал также ряд самиздатовских издательств, которые действовали совершенно нелегально, без каких-либо попыток претендовать на официальный статус (9).
Еще одним важным направлением деятельности НФ-фэндома в 80-х годах было создание ежегодного конкурса коротких рассказов в рамках подготовки к вручению премии имени Карела Чапека, который (конкурс) позволял начинающим писателям, у которых не было реальной надежды на официальную публикацию, получить оценку своих работ жюри, состоящим из их сверстников. Победители получили статуэтку маленькой черной саламандры (по мотивам романа Чапека «Война с саламандрами»), и все, в том числе и я, очень жаждали этой награды.
Первым победителем стал Иван Кминек в 1983 и 1984 годах, затем Франтишек Новотный (в 1985 и 1991 годах) и Йосеф Пециновский (1986 и 1987 годы). Вместе с Яном Главичкой они были самыми большими звездами нашего зарождающегося фэндома. Я получила свою саламандрочку в 1988 году,
затем ее получили Главичка в 1989 году и Вильма Кадлечкова в 1990 году (ей тогда было всего 19 лет и она была одной из самых больших надежд нашей научной фантастики). В 1992 году победителем стал Ян Полачек (Jan Polaček, род. 1957), а в 1993 году снова настала очередь Вильмы.
Вильма относится к тому типу авторов, которые определенно не считают, что «единственная тема, о которой стоит писать, — это тоталитаризм». Ее творчество находится где-то между жанровой фэнтези и научной фантастикой, явно под влиянием Толкина, оно поэтично по своему языку и равнодушно к каким-либо современным мотивам – ее интересуют скорее вечные темы мифа и психологии. На это намекает даже название ее первого романа – он называется «На границах Веечного» (“Na pomezi Eternaalu”) и очень напоминает «Дюну» Фрэнка Герберта (10). У нее много поклонников.
Йосеф Пециновский колеблется между политической сатирой тоталитарных времен и эскапистской, авантюрной фантастикой.
По большей части мы вообще ничего не знали о диссидентской и эмигрантской литературе, так как она не была доступной, если ты сам не был диссидентом. А быть диссидентом означало быть исключенным из официального образования, любой возможности путешествовать и т.д. (это было настоящей проблемой для любителей научной фантастики, так как большинство из них были либо студентами естественных наук, либо профессиональными учеными). В результате, только после революции большинство любителей научной фантастики открыли для себя научно-фантастические книги таких диссидентов, как Иржи Гохман (Jiři Hochman, род. 1926), Мартин Гарничек (Martin Harniček, род. 1952) и Эгон Бонди (Egon Bondy, род. 1930). Стыд и позор, поскольку, конечно, большинство этих книг представляют собой очень острую антитоталитарную сатиру (11).
Ева Гаусерова (Eva Hauserovà, до замужества Černá, род. 25 ноября 1954) – чешская писательница, журналистка, переводчица, пермакультуристка.
Родилась в Праге. После средней школы изучала биологию на факультете естественных наук Карлова университета. После окончания университета (1978) некоторое время (1978--1980) работала в Институте молекулярной генетики Чехословацкой академии наук, где занималась генной инженерией. После декретного отпуска работала кладовщицей, библиотекарем и редактором журналов “ABC” ( 1989--1990), “STORY” (1990--1992) и научно-фантастического журнала “Ikarie” (1990—1992), где руководила отделом чешской и словацкой фантастики. Оттуда она перешла в книжное издательство “Harlequin Publishers” (1992--1994), где работала рекламным копирайтером.
С 1995 по 1997 год поддерживала свое благосостояние переводами с английского (десятки сентиментальных женских романов), а также была экоактивисткой в Женском клубе Зеленого круга. Работала также редактором в журналах “Jackie” и “Marianne”. Сейчас она фрилансер.
В середине 1980-х годов Гаусерова присоединилась к чешскому научно-фантастическому фандому и начала писать рассказы, которые публиковались в клубных журналах и занимали призовые места на различных конкурсах научной фантастики. Писательница получила большую известность благодаря рассказу «Спите сладко, дети» (“Spete sladce, dĕti”), занявшему второе место в конкурсе на премию Карела Чапека в 1987 году. В следующем году она выиграла этот конкурс с рассказом «У нас в Агонии» (“U nás v Agónii”), позже опубликованным в антологии «Скандал в Театре грез» (“Skandal v Divadle snu”, 1989) под названием «Завтра в Агонии» (“Zítřek v Agónii”).
Это пугающее видение сосуществования жильцов микрорайона в недалеком будущем, вызванное собственным опытом автора, полученным в течение нескольких лет проживания в микрорайоне Йижни Место (Jižní Město). В том же 1988 году она написала рассказ «Пиршество мутагенов» (“Hostina mutagenů”), который был опубликован в НФ-антологии «Охотники на черных саламандр» (“Lovci černych mloků”, 1988).
С рассказом «Сиамский брат» (“Siamski bratr”), опубликованным в журнале «Veda a život» в № 7 за 1988 год, она выиграла конкурс журнала на лучший рассказ в жанре научной фантастики. Другие рассказы, опубликованные в журналах: «Экотеррористы» (“Ekoterorisci” – “VTM”, 1988, № 8), «Бактоцид» (“Baktocyd” – “VTM”, 1988, № 17), «Встреча с кучей бунтовщиков» (“Setkani z partou vytržniku” – “Kmen”, 1988, № 31) и «Темпофон» (“Tempofon” – “АВС”, 1988, № 20). В журнале «Ikaria» № 1 за 1990 год был опубликован ее рассказ «Один день Зои Андреевны» (“Jeden den Zoji Andrejevny”) — впечатляющая сатира на коммунистический режим. «Ikaria» также опубликовала рассказы «Птенцы» (“Vykuklenci” — 1991, № 5), «Зубастая улыбка, искусственная смерть» (“Zubatej úsmĕv, umela smrt” — 1991, № 12), «Трилогия романов Франтишки Брамбораковой 2010–2014 гг.» (“Romanova trilogie Františky Bromborakove z lat 2010—2014” — 1994, № 7) и «Страможенка» (“Stramožеnka” — 1995, № 5). Рассказы Евы Гаусеровой вошли также в состав НФ-антологий “Kočas 1987” (1987), “Kočas 1988” (1988), “Kočas 1991” (1991),
«Аргонавты из другого мира» (“Argonauti z jiného svĕta”, 1991), «Полет на Луну» (“Let na Mĕsic”, 1993), «Женщина с лебедем» (“Zena s labuti”, 1998)
«О чем пишут женщины» (“O čem ženy piši”, 2008), «Циничные фантазии» (“Cynicke fantazie”, 2011), “Už je to tady!"» (2021).
Эти же и некоторые другие рассказы составили содержание трех авторских сборников НФ-рассказов писательницы. В сборнике «Пиршество мутагенов» (“Hostina mutagenů”, 1992) напечатаны восемь рассказов. Сборник «У нас в Агонии» (“U nas v Agonii”, 2000) содержит 15 рассказов. В состав сборника «Когда судьи ошибаются» (“Když se sudičky spletou”, 2000) входят 11 рассказов.
Большая часть короткой прозы Евы Гаусеровой — это видение завтрашнего дня, каким он может выглядеть, если сохранятся определенные тенденции в нынешнем обществе, касающиеся окружающей среды и межличностных отношений. Значительную часть составляет также «феминистическая НФ», где писательница рассматривает общественные и межличностные отношения с точки зрения женщин.
Под коллективным псевдонимом Ричард Д. Эванс (Richard D. Evans) она написала в 1990 году в соавторстве с Владо Ришей (Vlado Riša) боевик-фэнтези «Гука и люди-драконы» (“Gooka a drači lidé, 1991). Впрочем, тандем распался, и Ева Гаусерова дистанцировалась от окончательного варианта романа.
«Чокнутая» (“Cvokynĕ”, 1992) — роман с элементами научной фантастики, феминизма и автобиографии. «Главная героиня книги, ученый Нора, использует машину времени, чтобы вернуться на несколько лет назад, и у нее есть возможность заново пережить свою жизнь. Однако центр тяжести и ценность книги больше в запечатлении жизни при реальном социализме, чем в фантастическом мотиве».
Ева Гаусерова публиковала также рассказы и статьи в зарубежных научно-фантастических журналах: “Vector”, “BBR”, “SF Studies”.
С начала 90-х гг. активно участвовала в НФ-клубном движении, участвовала в подготовке и проведения чешских конвентов (Parcon).
Участвовала также в создании телевизионных сценариев, посвященных проблемам экологии и ориентированных на женскую аудиторию, таких как “Nedej se”, “Ženský hlas”, “ABCDEkologie”, “Zpátky pod došky”, “Vybydlená planeta” и написала ряд книг феминистической тематики — «Можно и на метле летать» (“Na koštĕti se dá litat”, 1995), «Ты все-таки женщина» (“Jsi přece ženská”, 1998),
«Справочник воинствующего феминизма» (“Příručka militantního feminismu”, под псевдонимом Johana Suková, 1999).
Другие произведения: романы: «Взросление Мадлы за семь шагов, или Притяжение западных мужчин (“Zrání Madly v sedmi krocích aneb Přitažlivost západních mužů”, 2000), «Блюз замороженных кошек» (“Blues zmražené kočky”, 2005),
“Rybe hry” (2010), «Ночь в Медждловарне» (“Noc v Mejdlovarně”, 2014), сборник статей и эссе «Ловцы времени» (“Lapače času”),
рассказы в антологиях «Позволь мне жить» (“Nech mě žít”, 2006), «Счастья и радости» (“Šťastné a veselé”, 2006),
«Дикая езда» (“Divoká jízda”, 2006), «Рассказы о женщинах» (“Povídky o ženách”, 2007).
Ева Гаусерова занимается пермакультурой, она редактировала антологию “Letem svět permakultury” и редактирует журнал “Klíčdírka”, является членом STUŽ, Чешского ПЕН-клуба и ассоциации Natural Garden, а также почетным членом ассоциации Permakultura CS.
14. В рубрике «Иностранная фантастика» размещены три текста.
14.1. Рассказ итальянского писателя Дино Буццати/Dino Buzzati, который называется в оригинале “Il cane che ha visto Dio” (1954, 1984, авт. сб. “Il crollo della Baliverna”; 1958, 1968, 1969, 1971, 1994, 1995, авт. сб. “Sessanta racconti”; 1968, 1994, “Le boutique del mistero”; 1982, “180 racconti”) перевела на польский язык под названием “Pies który widział Boga/Пес, который видел Бога” ИОАННА ВАЙС/Joanna Wajs (стр. 13—24). Иллюстрации МАРЦИНА КУЛАКОВСКОГО/Marcin Kułakowski.
«Рассказ, начинающийся как поучительная сказка о жадности и хитрости, постепенно переходит в спокойно-пасторальный жанр, где обычные жители обычного городка занимаются своими обычными делами, в финальной части становясь философской притчей, поднимающей важные нравственные вопросы» (Из читательского отзыва).
И это первое появление писателя в нашем журнале.
На русский язык рассказ перевела ФРИДЭНГА ДВИН под нейтральным названием «Собака волшебника» в 1985 году (авт. сб. Д. Буццати «Семь гонцов», переиздан 2006). В дальнейшем этот же перевод вошел в состав авторских сборников писателя «Избранное» (1988), “Татарская пустыня” (2004) и “Шестьдесят рассказов” (2011).
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А биобиблиографии Дино Буццати на сайте ФАНТЛАБ – нет.
14.2. Рассказ чешской писательницы Евы Гаусеровой/Ewa Hauserová, который называется в оригинале “Illuminati” (2002, ант. “2101: Česka odysea”), перевела на русский язык под тем же названием “Illuminati/Иллюминаты” АННА ДОРОТА КАМИНЬСКАЯ/Anna Dorota Kamińska (стр. 23—32). Иллюстрации ДАРИУША АДАМСКОГО/Dariusz Adamski.
Двенадцать иллюминатов, то бишь просвещенных, высочайшей элиты человечества, особ из высочайших, надгосударственных кругов, религий и мистико-оккультных лож, позволили себя усыпить в 2005 году и пробудились в 2095 году в 130 метрах под землей, а точнее, под чешской столицей Прагой, чтобы взять в свои руки абсолютную власть на Земле. Таков план… Странная, однако, команда подобралась для его выполнения: немецкий бизнесмен Гельмут Шрек, американская певица Мадонна, американский же певец Майкл Джексон, тибетский далай-лама, госпожа Гейтс, директор Всемирного банка, Папа Римский, мусульманский духовный лидер Насралла, главарь российской мафии Дядя Ваня, «известный чешский мистик Иво Бедна, прославившийся своими якобы имевшими место контактами с космитами из созвездия Плеяды», американский мультимиллионер Рокфеллер и… чешский певец Карел Готт, случайно, впрочем, оказавшийся в столь пестрой компании…
И это первое появление писательницы в нашем журнале.
На русский язык рассказ не переводился. Его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет. Биобиблиографии писательницы на сайте также нет.
14.3. Рассказ канадской писательницы Нины Мунтяну/Nina Munteanu, который называется в оригинале “Virtually Yours” (2002, “Hadrosaur Tales”, vol. 15; 2004, “Neo-Opsis SF Magazine”, Iss. 3; 2021, “Speculative North”, Dec.), перевела на польский язык “Wirtualnie Twoja/Виртуально твоя” СИЛЬВИЯ СОСИНЬСКАЯ/Sylwia Sosińska (стр. 32—36). Иллюстрации ЯРОСЛАВА МАРЦИНЕКА/Jarosław Marcinek.
Рассказ, весьма интересная версия истории о красавице и чудовище, не переводился на русский язык. Его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет. Нет на сайте и биобиблиографии писательницы. Однако это уже вторая ее публикация в нашем журнале (см. “Nowa Fantastyka” № 8, 2005), поэтому стоит наведаться за информацией по тэгу «Мунтяну Н.» в этом блоге.
облако тэгов
